Многие представители турбизнеса наверняка помнят Сашу Толстика – экс-сотрудника компании «Музенидис Трэвел», специалиста по Греции, который писал прекрасные рассказы о путешествиях в различные издания. Саша эмигрировал в Канаду в 2014 году. В этом материале он, как всегда талантливо, описывает свои ощущения – на этот раз от эмиграции.
Это как пересадка на новую почву, думал я, и людям она так же необходима, как и растениям.
Эрнест Хемингуэй (роман о Париже «Праздник, который всегда с тобой»)
Главный вопрос в теме эмиграции это – «почему?». Вескими причинами, на мой взгляд, могут быть война (если ты пацифист по натуре), преследование властей, религиозные, политические и сексуальные несогласия с большинством… Одним словом, если тебе в стране жить не дают, и ты убегаешь или тебя высылают – в такой эмиграции ты жертва. Иногда я хотел бы быть в одной из этих категорий (пожалуй, исключу сексуальную часть), тогда ответственность за то, что ты уехал можно переложить на твою страну, власть, принять позицию мученика и жить с нею вполне комфортно. Еще одна большая категория оправданного выезда из страны – это возвращение на историческую родину – в Израиль, Германию, Грецию – тогда ты тоже своего рода герой. Я не подхожу ни под одну из этих категорий.
Однажды у меня появилась возможность, и было время ее обдумать, я видел – дверь открыта, сейчас или никогда. Считать за и против можно, но это не определяет, сколько в тебе авантюризма, и есть ли интерес к такой игре. Когда жизнь спрашивает – хочешь? – можно ответить да или нет. Я ответил: да.
Идея об эмиграции пришла мне в голову в 33, я заразил идеей свою супругу, год у нас ушел на то, чтобы определиться с тем, что мы хотим и что сейчас доступно. Наши звезды сошлись на Канаде, еще 4 года ушло от подачи документов до получения виз, терпение уже кончалось, но – улетели летом 2014-го.
Восторг открытия нового, необычного, ощущение пьянящих, но утекающих сквозь пальцы каникул, которые хочется задержать хоть на день, таинственный и манящий дух заграницы я впервые ощутил 20 лет назад в Афинах, и пронес, через все эти годы, как потусторонний сакральный опыт, периодически подкрепляемый поездками в другие города Европы.
Ожидал этого и в Канаде, но волшебства не произошло, слегка похожие чувства коснулись меня после перелета через Атлантику и продержались несколько дней, но очень скоро «ханимун» закончился. Найденная по интернету невеста Канада обнажилась – я увидел скрытые раньше под белым платьем странные татуировки, целлюлит, силиконовую сдвинутую грудь, проблемы с наркотиками, большой скелет индейца в шкафу, и поговорить с ней, кроме как о хоккее, оказалось не о чем. Это – как влюбиться в Лану Дель Рей с youtube, а потом прийти на ее концерт и все себе испортить.
Не далее как через неделю после нашего приземления, я почувствовал, сколько в нашем браке по расчету проблем, затосковал по Минску, и был полон желания вернуться на Казинца стрит – заезженная правда: не нужно путать туризм с эмиграцией, – обрушилась на голову со всей суровостью.
Не буду перечислять, что мне не нравилось – скажу только, что единственное, что было таким, как я себе и представлял, это Макдональдс. Я хотел тут же вернуться, но семейный совет, состоявший из меня, моей супруги Татьяны, трехлетнего сына Дэника и его черненького, плюшевого, в пижаме, друга, которого мы окрестили Барак Обама, постановил – остаемся!
В тот же день перед банком, куда мы принесли сдавать деньги, у меня случился эмоциональный срыв, сопровождаемый бурным потоком слез. Психолог охарактеризовал это как кризис достижения цели и культурный шок. Не берусь спорить с психологами, но мне кажется, это был мой полонез Огинского, прощание с родиной. Все мои родственники плакали, когда махали нам рукой из-за толстого стекла в аэропорту Минска, я не плакал. На меня накатило через неделю, возле банка. Тогда я почувствовал, сейчас обменяю проверенные и надежные, бережно собираемые зеленые бумажки с портретами американских президентов на безликий и не внушающий доверия кусочек канадского пластика и все – отпуск закончился, дверка закрывается, а билета домой нет.
Процесс эмиграционной адаптации – длительный, сложный и многоуровневый, и никто его за вас не пройдет. После непонимания принципов местного общества и культуры было внутренне отторжение всего канадского и тяготение к родному и привычному. Наверное, целый год, по вечерам приходя с работы, я смотрел советские комедии, которые знал с детства – прятал в них голову как в песок. Мы зачислили сына в русскую школу по субботам, за продуктами ездили в русский магазин, там же брали русскоязычные газеты. Новый год, дни рождения – все в компании русскоговорящих приятелей. Русскоговорящий стоматолог, психолог, парикмахер, мастер по маникюру, бухгалтер, массажист. При желании здесь можно жить в своем русскоязычном мире, и без разницы какой над головой флаг.
Среди людей, с которыми я общался и работал, были такие, кто здесь 10 лет, и английский остается на школьном уровне, они слушают «Золотые Купола», и каждый день обсуждают новости НТВ. Есть люди, которые зависают на этом этапе очень подолгу, даже навсегда, особенно из тех, кто приехал не по своей воле. Здесь в Оттаве, где мы и живем, как и во всех крупных городах, – Чайна тауны, маленькие Италии, Греции, арабские районы, русские. Это последствия того же брака по расчету – мы с Канадой спим под одним одеялом – но мы чужие. Но это не по мне, цитируя классика – нет, это не Рио-де-Жанейро – это гораздо хуже.
Приходили мысли, что, может быть, мы ошиблись с выбором, и стоит попробовать еще раз. Одно время приходили мысли о соседке. Когда мы приезжали на Ниагарский водопад, я садился у края подковы и смотрел через висевшую водную пыль на американский берег, где звездно-полосатый флаг развевается высоко над большим газоном и в очередной раз думал – ну почему там трава всегда зеленее? Тогда у нас не было американских виз и канадского паспорта, и ее, Америки, близость и недоступность, создавала ореол таинственности, романтичности и привлекательности. Когда у нас появилась возможность, мы перешли границу Канада – США пешком, по мосту, чуть ниже Ниагарского водопада, и убедились, что канадская травка ничем не хуже американской. Через какое-то время пришло понимание – нет возможности переделать Канаду, придется переделать себя.
Начнем с того, что и я, как жених, для либерального западного сообщества оказался не подарок – «истерн еуроп гай» с сильным акцентом, гомофоб, расист (сам от себя не ожидал), антифеминист, шуток ее не понимаю, обручальное кольцо ношу не на той руке и Пасху праздную не в то время, в довершение – что греха таить – плохо сортирую домашний мусор, не приучен.
Начинать все сначала, когда тебе 30 – 40 и больше, тяжело, но осуществимо. В идеале тут нужно идти учиться. Применить наши дипломы и реализовать себя в том же, что и дома, удается меньшей половине иммигрантов – остальным приходится приспосабливаться. Хорошо, если ты приехал с миллионом, а если нет – нужна квартира, машина, за садик платить, одеться, обуться, прокормиться, бензин, штрафы, страховки. Нужно идти на работу.
Сначала я работал тут лопатой, потом плитку укладывал, крыши крыл, окна устанавливал – все это, в основном, в компании с русскоговорящими коллегами. Язык почти не прогрессировал, я вообще не понимал, что я тут делаю. Принял решение что-то менять, оторваться от влияния бывших соотечественников. Без канадского образования, опыта и нормального уровня языка вариантов было не много: сортировать на свалке мусор или мыть посуду. Я выбрал мытье посуды, и полгода учился, как готовить и говорить с канадцами и по-канадски, чему-то выучился.
На сегодняшний день мы почти пять лет в Канаде, я сменил три ресторана, и сейчас уже два года работаю поваром в крупнейшем в Северной Америке СПА-центре. Был номинирован на работника года, получил сертификат (почетную грамоту). Хотел было умолчать об этом из скромности – но скромность ценилась на родине, а тут капитализм – нужно уметь себя продать. Работа поваром мне нравится ровно настолько, насколько в ней творческого процесса – ни больше, ни меньше. Я не набивал себе поварские татуировки на руках, и хочу когда-нибудь найти что-то более по душе – но, спасибо Богу, и за это.
Когда копал ямы под столбики глубокой осенью, в дождь и ветер, перед глазами стоял офис «Музенидис Трэвел» на Романовской Слободе, в Минске, где я дважды отказался от руководящей должности, мотивируя это тем, что вот-вот уезжаю в Канаду. Может и не получилось бы из меня директора, кто знает, – но тогда я предпочел канадского журавля белорусской синице. Жалел ли я об этом? Да, да и да! Вчера, позавчера и третьего дня – надеюсь, когда-нибудь скажу – нет, не жалею!
Слышал однажды фразу Андрея Кончаловского о том, что лучше в Париже посуду мыть, чем в России быть кем-то там. Думаю, до того, как уехать, я мог бы разделять эту идею – теперь однозначно не разделяю. Само по себе мыть посуду не так тяжело, тяжело как говорят, будучи никем, оставаться собой. Я встречал на стройке и в подобных местах бывших докторов, учителей, инженеров и даже замминистра чего-то там. Впрочем, вполне возможно, что он из категории приведенных мною ранее мучеников – расспрашивать было неудобно. Жалеют ли они о том, что переехали в Канаду – многие да, и я знаю немало тех, кто вернулся назад, убедившись в том, что заграница – это миф о загробной жизни.
О себе скажу, что, как только идея об эмиграции внедрилась в мой мозг, выйти сухим из воды уже не представлялось возможным. Оставшись в РБ, при каждом удобном случае я грыз бы себя за то, что не уехал, и, уехав, я нахожу немало поводов для того же. И что делать – остается с упоением сожалеть о содеянном. Так, один бывший главный тренер спортивной команды, с которым мы на стройке вместе ломали стены, успокоил меня фразой – большинство иммигрантов первого поколения – лишь компост для своих детей.
И советы тем, кто еще не уехал, давать бесполезно – кто на чужих граблях научится? Скажи мне сама бабка Ванга пять лет назад, что я в Канаде поваром буду, я бы разве поверил. Или что я, работая поваром, буду с собой на работу обеды в баночках и коробочках брать и в микроволновке в перерыв себе греть, я бы хорошо посмеялся. Но жизнь тут полна вот таких сюрпризов – бесплатная еда нам не полагается, пробовать можно – есть нельзя. И тут мы плавно подбираемся к тому, в чем разница между РБ и Канадой – никто из наших 30 поваров и не ест! И не в том дело, что электронная совесть висит по углам, а в том, что им камера с детства в голову встроена. Не всем – но за ними тянутся и остальные.
Смириться с тем, что это не Канада плохая, а я не до всего дорос, бывает тяжело. Вот пример. У нас на работе в кухне для персонала, где все обедают, стоит микроволновка, и на ней написано – пожалуйста, не разогревайте рыбу, у одного из сотрудников сильная аллергия на нее. Нас больше 200 человек сотрудников, и у одного аллергия – и все мы не греем рыбу ради него одного.
То же на более высоком государственном уровне – строить туалеты для тех, кто не определился с полом, туалеты среднего рода. По мне, если ты не определился – ходи в кустики, а то больше некуда наши налоги девать. Или такая странность – у одного знакомого дома для детей был ручной декоративный кролик. Однажды случайно они повредили ему позвоночник, ну, в слезах позвонили ветеринару – чем можно помочь? Ветеринар, услышав симптомы, сказал, что помочь нельзя, привозите, будем усыплять – 300 долларов. Понятное дело, наш человек скажет «спасибо» и положит трубку. Но не прошло и получаса, как к нему приехал «энимал полис» – знаем, у вас есть страдающий кролик, вы с ним не гуманны, везите в ветеринарную клинику. После препирательств похороны кролика обошлись в 200 долларов. По мне если кролик мой, хочу – играю с ним, хочу – делаю из него рагу на ужин. И таких, на мой взгляд, перегибов сплошь и рядом.
Конечно, чтобы чувствовать себя тут комфортно, пяти лет, наверное, мало, но избавиться от ярлыка «эмигрант» никогда не получится, с годами он все менее заметный, затирается, но остается. Мешает ли он жить – нет, не особо, во всяком случае, в больших городах – здесь очень мульти-культурное общество – и в Торонто, и в Ванкувере эмигрантов сегодня больше чем местных.
Другое дело, что эта мульти-культурность разрушает целостность страны, каждый тянет одеяло в свою сторону, и в силу демократии, толерантности и крайнего либерализма меньшинства правят большинством. Я остаюсь белорусом. Хороший индикатор – кем ты себя ощущаешь, за кого болеешь на Олимпийских играх – это на уровне инстинкта, здесь выбирать ничего не нужно – просто знаешь, где твои ворота.
Интересно, что на работе в коллективе, где я один русскоговорящий, я часто ощущаю себя спортсменом от сборной РБ. Все на меня смотрят – какие же мы на самом деле – поэтому приходится держать марку и отдуваться за всех, кто приехал в Канаду с русским акцентом. Я не могу прийти грязным, или небритым, или в разных носках, как это могут позволить себе местные, не могу пересолить или недосолить. Я на длительном марафонском забеге, и я горд за то, что тут Беларусь обошла Китай и Индию – на местной доске почета я. Спасибо за это в РБ вряд ли кто скажет – да и, по-моему, мои очки в зачет РБ не уходят.
Сколько я ни рассказывал про Беларусь, за глаза меня все называют «толл рашен» – длинный русский. Какие-то стереотипы о русских я ломаю, какие-то вполне поддерживаю: на кухне все прониклись ко мне большим уважением после того, как я из ведра забродившего мангового варенья, которое собирались выбросить, сделал банку чистейшего самогона. Такая рецептура тут почти утрачена – вносим свой вклад в канадскую мульти-культуру.
Другое дело – наши дети. Канада в школе вцепляется в них зубами, и основная задача для родителей здесь – хотя бы не дать забыть им родной язык. Когда мы с женой иногда шутим, что переедем куда-нибудь, наш сын тут же начинает упираться и вдохновенно рассказывает нам, что Канада – лучшая в мире страна, здесь он ходил в садик, здесь у него в школе друзья, музей по четвергам, детская площадка, здесь он своего попугая под липой похоронил, куда ему переезжать. У него есть белорусский паспорт, но он уже не белорус – он не любит черный хлеб. И с этим ничего не поделать.
Да, говорить на английском, французском можно научиться, но научиться думать на английском, французском и понимать их шутки, и быть своим можно, только если ты здесь вырос. Моя жена свободно владеет тремя иностранными языками, но даже с ней случаются языковые конфузы.
Маленькая полуанекдотичная иллюстрация из жизни – в преддверии рождественской корпоративной вечеринки начальник подвозил на машине мою супругу от офиса к остановке и спросил ее между прочим, будет ли на вечеринке муж и как его зовут. Она ответила, что его имя по паспорту Александр – но дома так не говорят – дома Саша, Шура, и он любит, когда я называю его Бронко. Начальник покраснел и, потрясая головой, сказал: ты не должна была мне этого говорить, не должна была. Придя домой, супруга спросила меня, что же значит Бронко. Поясню, что мы зацепили эту фразу из фильма «День Сурка» – который смотрим каждый год, и там главный герой Билла Мюррея в маскарадном костюме и ковбойских сапогах со шпорами просит свою подружку, которая зовет его Филлом, – называй меня Бронко. Я всегда считал, что Бронко брутальная модель фордовского внедорожника, примерно моего года выпуска, отсюда и наша шутка. Но когда мы полезли за разъяснениями в Гугл, оказалось, что Бронко – необъезженная полудикая лошадь, а на жаргоне или в приватной, так сказать, обстановке – жеребец. В наших вузах такому не учат.
Я выше по тексту писал о русскоговорящих массажистах, психологах и так далее, думаю, есть смысл пояснить – это не от «денег некуда девать». Работодатель предоставляет страховки на медицину, куда входят и такие, казалось бы, необязательные вещи, как психолог, массажист, натуропат и т.д. Страховкой можно пользоваться или нет – зарплата от этого не меняется. Размер страховки зависит от организации и должности, и она покрывает соответствующие траты всех членов семьи. Страховка моей супруги гораздо солиднее моей и, исходя из этого, я пользуюсь семейной страховкой, которая покрывает, к примеру, 2 тысячи в год каждому человеку на психолога. А теперь интересное – страховки есть почти у всех и из своего кармана платишь только 10 – 20 процентов от цены. В результате, цены на услуги соответствующие: за час с психологом – 200 долларов. И самое интересное: к психологу идти не обязательно, нужно только знать нужных людей и оформить все документы – и ты получаешь 50 процентов обратно наличкой. Говорят, тут есть целая русскоязычная мафия, придя к которой, можно освоить все бенифиты – и массаж, и стоматолога, и психолога, и купить солнцезащитные очки от Prada с диоптрией за 500 долларов.
Проконтролировать это сложно, и если есть такой пробел в системе – нет сомнения в том, что найдутся люди, которые этим воспользуются. Я всегда утверждал – эмигранты создали эту страну, они же ее и уничтожат. Только создавали англичане и французы – а ломать приехали другие. Это, конечно, свинство со стороны эмигрантов, здесь столько всего исторически держится на том, что у людей есть совесть, а если ее не станет, этот пробел придется пополнять инспекциями, заборами, замками, охраной и так далее, и тогда это будет похоже сами знаете на что.
Справедливости ради нужно сказать, что и некоторые ушлые канадцы злоупотребляют этой системой – только по-другому. Пару лет назад тут был небольшой скандальчик вокруг массажного салона, который за страховки предоставлял услуги гораздо более интимные. Все бы ничего, но клиентами там оказались те, кто работает на государство – а их зарплаты и бенефиты – с нас, налогоплательщиков, которые и подняли вопрос.
На всякий случай добавлю – а то люди всякое подумать могут – на нас психолог, массажист, стоматолог и все прочие работают не только на бумаге. Психолог – это мое развлечение, друзей тут у меня, кроме Тома Сойера и Гека Финна, нет, плюс – менталитет советский я еще не изжил – жалко же 2 тыс. неосвоенных денег пропадает, а у психолога в кабинете хорошая кофемашина и бесплатные печеньки. После того, как она узнала, что я повар, мы, в основном, обсуждаем рецепты салатов, горячие блюда, закуски. Кстати – мой психолог, вот еще один пример адаптации в зреющем возрасте. Она приехала в 42 года из России со званием профессора психологии – тут мыкалась несколько лет волонтером, пытаясь адаптировать свой диплом, и в результате, пошла учиться заново. Сейчас работает психологом в федеральной тюрьме, а по выходным – частная практика с русскоговорящими. И мне кажется, ее профессорский опыт не пропал даром, у меня было ощущение, что я обжегся – но сейчас я могу жар голыми руками загребать или горшочки из духовки доставать – ничего не чувствую.
Собственно написать просили о моей личной истории адаптации, и успешный ли я эмигрант, а вовсе не о Канаде. Она для всех разная, моя супруга и сын успешно адаптировались, и это вопреки такому якорю, как я.
И еще немножко про ностальгию – какая эмиграция без ностальгии? Когда я улетал, я взял с собой буквально пару вещей – чтобы начать все с чистого листа и чтобы было меньше того, что напоминает о прошлом. И это работает – если не провоцировать себя, не заходить на тут бай, не читать Короткевича и Мележа, не пролистывать фотоальбом, сознание можно контролировать. Одна беда – как контролировать подсознание – сны все о ней, синеокой. Канада не снится – снится желтая палатка на берегу Нарочи, снится мой университет, Немига снится, родной Солигорск, где меня ждут родители, и сестра снится.
Вместе с тем, есть уже немало и того, что мне нравится в Канаде: песчаный пляж в окружении сосен за горой на озере Митчь, велосипедная дорожка вдоль реки Оттава, чай «Эрл Грэй» из тонких фарфоровых чашечек в отеле «Шато Ларье», парад светлячков и звон цикад на моем заднем дворе душной августовской ночью, длинные выходные на день рождения Королевы Виктории, в мае, когда ночь озаряется фейерверками и у всех шипит барбекю.
Нравится, когда ноябрьское хмурое небо полно криков, улетающих в Мексику гусей, нравится готовить индейку и ждать гостей на Рождество, нравится собирать маслята ранним тихим утром в парке Гатино, нравится ходить на утренники в школу к сыну, нравится запах свежей выпечки в кафе «Бритишь», куда мы заходим в воскресение после церкви, нравится есть с женой фисташковое мороженое на газоне возле кафе «Сигаль» и наблюдать, как над цветущими кустами зависают колибри.
А насколько мы успешные эмигранты зависит от того, чем мерить. Мы получили канадские паспорта, мы купили дом с тремя спальнями, гаражом и газоном, у нас две машины, два айфона, трактор, чтобы стричь траву, лодка, мангал под беседкой, три велосипеда, винчестер в сейфе, камин, пианино, сауна, картина, картонка и маленькая собачонка и такой же длины кредит в банке на все это. Но все это можно было иметь и в РБ, кроме разве что весомого паспорта.
Почему же люди уезжали и уезжают? Что они ищут? Лучшей жизни? Да, но не только. Похоже ли то, что я имею, на Рио-де-Жанейро, о котором я мечтал? На сегодняшний день – не очень. Но теперь я знаю, что в Рио-де-Жанейро нельзя добраться на пароходе, поезде, самолете, его нельзя купить за миллион. Рио-де-Жанейро нужно построить внутри себя, и это опыт, купленный не на скидках…
28.05.2019,
Канада
Как то грустно. Всегда хочется верить, что где то лучше, а нам стоит только потерпеть, пробиться и Там, там мы заживем….